Серый маг - Страница 69

Принцессу облегало шелковое белоснежное платье. Настолько откровенное, что больше походило на ночную рубашку. Но если на какой-нибудь служанке наряд смотрелся бы чарующе и привлекательно, на дочери короля болтался как на вешалке. Даже в сумраке виднелись худые, что палки, ноги, кривоватые и тонкие. Из-под ткани выпирали ребра, маленькие, похожие на незрелые сливы грудки… Общее впечатление оставалось противоречивым: внутренняя сила и телесная слабость, некое очарование и явное уродство.

— Слишком много истории, — пробормотал Ирн. Послушнику показалось, что от девушки повеяло морозом. Да и в самих чертах, движениях чудилось нечто неправильное. Но главное — цвет глаз. Радужки постоянно меняли окрас: от антрацитового до желтовато-зеленого. И как вошла? Стука двери парень не слышал. Просочилась сквозь древесину?..

Предательский холодок пощекотал поджилки. Птиц напрягся, мельком огляделся в поисках оружия. До стен далеко. К тому же вряд ли удастся снять крепко прибитые клинки… Сквозняк колыхнул языки пламени, зашуршала ткань. Принцесса вышла из тени. На лице легкая тень любопытства, смешанного с чем-то непонятным: то ли тревога, то ли боль.

— В старых городах много теней, — с улыбкой сказала Жосслин. — Прошлого и будущего, иногда настоящего. По легенде, лет пятьсот тому назад в городе бушевала эпидемия чумы. Ворота закрыли, дома и людей сжигали каждый день. А в то время в Дорберге гостил странствующий чародей. Никто не знал, к какому Ордену тот принадлежит, чего добивается и что ищет. Но маг откликнулся на призыв моего предка, стал помогать и лечить. На десятый день мор пошел на убыль. А вот чародей заболел. Эпидемия носила колдовской характер — проклятие, наложенное волшебниками соседей. После смерти мага посох установили в центре города как символ победы над чумой. А спустя двадцать лет безделушку забрали в королевскую казну…

— Печальная история, — произнес Птиц. Перевел дыхание, рискнул добавить: — Прошлое иногда возвращается.

— В самом деле? — хрипловато рассмеялась Жосслин. Легкой танцующей походкой обошла постаменты, остановилась невдалеке. — Прошлого нет, милый сэр Птиц. И будущего тоже. Мы живем в огромном настоящем, где возможно все.

— Интересная концепция, — медленно сказал послушник. Бросил на дочь короля быстрый взгляд, смерил расстояние до посоха. — Но сейчас Дорбергу некому помочь.

— А надо? — хмыкнула Жосслин, быстро облизнув губы.

— Надо! — отрезал парень.

— Интересно, из чего сделаны такие выводы? — спросила принцесса, с любопытством склонив голову набок.

Мрак сгустился за спиной девушки. Пламя камина и свечей приутихло. На мгновение послушнику показалось, что вслед за Жосслин стелется плотный черный саван. Силуэты опочивальни поплыли. Птиц отступил еще на шаг. Но злость прорвала заслоны воли, придала сил. Не думая о последствиях, Ирн брякнул:

— А разве не видно? Люди умирают как мухи.

— Вам жалко? — с показным возмущением воскликнула принцесса и надула губы.

— Мне жалко вас, — пробормотал Птиц. — Потому что отвергли истинный дар Творца.

Чем ближе подходила дочь короля, тем сильнее мутился разум парня. Жосслин преобразилась, будто по мановению руки. Болезненная худоба исчезла, бедра раздались. Фигура приобрела пышные и сочные очертания. Грудь увеличилась и теперь оттягивала ткань, слепила белизной сквозь глубокий вырез… Лицо!.. Черты его стали правильными и красивыми: точеный нос, пухлые влажные губы, высокие арки бровей. Перед послушником стояла дивная нимфа из сказки, прекрасная и соблазнительная.

— Кто ты? — спросил Птиц. Попытался сотворить солнечное знамение, но не смог. — Зачем я тебе нужен?.. Сгинь, чудовище!..

— О, сэр Птиц, что вы такое говорите? — проворковала Жосслин. Быстро облизнулась, провела ладошками по бедрам. — Вы завтра станете моим законным супругом…

Дочь короля плавно и незаметно оказалась рядом, провела ладонью по щеке. Парень всхрапнул и отшатнулся. Не удержался, рухнул на кровать. Но едва освободился от обволакивающей мягкости простыней, девушка оказалась рядом. Схватила за запястья, пригвоздила к перинам. С кошачьей ловкостью вскарабкалась верхом и весело захохотала.

— Вы мой, сэр Птиц! Никуда не сбежите!..

— Сгинь, — слабо пробормотал Ирн. Напряг мышцы, попытался приподняться. Головокружение и жаркая истома победили. Страхи и мысли растворились в одном неутолимом желании. Огонь охватил тело, и парень перестал бороться.

Тьма колыхнулась, окружила постель. Статуи и картины, силуэты комнаты отдалились. Откуда-то снизу ударили плотные струи белесого тумана. Соткались в некое подобие змеиных тел, застыли в ожидании. А принцесса вновь неуловимо изменилась. Легкое платье куда-то исчезло, прямо перед глазами послушника замаячили острые соски. Ирн ощутил горячую тяжесть груди, заскрипел зубами от сладкой истомы. И тут же охнул от отвращения…

Дохнуло гнилью. Мертвенный холод обжег сквозь одежду. Лицо Жосслин подернулось туманной пеленой. И на смену прекрасному лику явилась злобная морда. Зубы удлинились, обратились в кривоватые иглы. Пышные волосы поредели, остались жидкие пряди. Кожа покрылась струпьями и гнойными язвами. Иссохла, обтянула череп, как бумага. А глаза… глаза затянуло сырым туманом.

Сквозь пелену в мозг проникло далекое мурлыканье, встревоженное и напряженное. Птиц очнулся, закричал от ужаса. Рванулся, сбросил с себя ледяное тело. Но далеко убежать не удалось. Едва Ирн сгруппировался для прыжка, маленькая женская ладошка схватила за голень и рванула обратно. Тварь перехватила парня другой рукой. Сжала с невероятной для такого хрупкого на вид существа силой и потащила обратно.