Серый маг - Страница 15

Вспыхнуло золотистое свечение, перед Торвальдсоном возник Безликий. Воздел руки, прошипел что-то на непонятном языке. Взоры магов скрестились, обоих окутали белые ореолы. Посыпались искры, вспыхнули маленькие молнии. Тугие потоки горячего воздуха промчались по площади. Сдули снег, ударили в окна домов. На площади воцарилась неразбериха. Над крышами взвилось облако снежной пыли, во мгле вспыхнуло пламя. Послышались скрежет, шипение, испуганные крики. Пришлые воины и стражи Порт-Дола попрятались за домами. Иные пытались сражаться. Но ветер мешал, разбрасывал дерущихся.

Предводитель отряда спешился, бросил поводья оруженосцу. Прорычал заклятие, выстроил щит из голубоватого пламени. Но едва приблизился на десяток шагов, заклятие сломалось. Пламя разбилось на отдельные языки, мигнуло и потухло. Ветер оттолкнул, хлестнул по доспехам ледяным кнутом. Раздался скрип, на толстом металле появились глубокие царапины. Сапоги заскользили по мостовой, воина буквально отшвырнуло прочь. Вард вновь выпалил заклятие. Но, оставшись на безопасном расстоянии, принялся кружить вокруг чародеев…

Опыт и сила быстро решили исход поединка. Светлый ореол вокруг Ривера стал ярче, налился золотистым. Толстые ветвистые молнии ударили в настоятеля. Изорвали мантию, подожгли одежду, волосы. Потом раздался душераздирающий вопль, и Торвальдсон исчез в ослепительной вспышке. Но тут же возник опять. Теперь служитель едва ли походил на того благообразного и чистенького мага, который явился на суд. Одежда превратилась в тлеющие лохмотья. Кожа местами покрылась волдырями, иссеклась глубокими царапинами. Лицо — яростная кровавая маска. Бьярни кричал, дрожал, пошатывался. Но не сдавался… боролся до последнего.

Площадь затянуло снежным облаком. В серебристой мгле метались тени, рождались вспышки. Грохот, лязг и шипение перекрыли шепот морских волн. Пожалуй, только позабытый на какое-то время послушник ощутил приближение иной угрозы…

В храме даже никчемные уборщики и слуги медитировали помногу часов, развивали способность чувствовать чужую магию. И теперь сквозь привычные ощущения пробивалось нечто тревожное. Словно океанская волна где-то далеко в море набирала ход. Увеличивалась, превращалась в могучий штормовой вал. Могучая, слепая и грозная стихия. Толчок в подсознании… еще один. Птиц видел почти наяву… чувствовал, как волшебство служителей продавливает и без того тонкую оболочку Мироздания. И понимал — слишком многое вело к катастрофе. Соседство с Проклятым лесом, общий энергетический фон, частые экзекуции еретиков и грешников подточили тонкие оболочки.

Страх прокрался в душу. Заставил сердце биться быстрее, ударил по нервам и привел в чувство. Ирн захрипел, окинул взором площадь. И сразу понял, что был без сознания всего несколько минут. По коже побежали мурашки, волосы встали дыбом. Послушник повертел головой в надежде отыскать опасность. Но нет, лишь десятки городских крыш, дымы, городская стена, птицы… Птицы! Высоко в небе кружилась стая чаек, слышались тревожные крики. Пернатые поднимались выше, стремились убраться подальше от города. Может, маги испугали пернатых заклятиями? Весьма вероятно. Но почему иррациональный ужас не отпускал?..

Столб дрогнул, покачнулся. Уши уловили далекий неясный гул. В ноздри ударил резкий запах. Паленая сера, гарь и еще нечто неопределенное, но противное. Раздался отчетливый хруст. Стену трактира рассекла ветвистая трещина. Рядом появилась еще одна. Из разломов брызнули пыль, мелкие камешки. С крыши дождем посыпалась черепица… И тут же резкая боль пронзила затылок парня, в груди возник сгусток льда. Чудовищное предчувствие сковало мышцы, поразило до глубины души. Неужто… неужто правда?!

У груды поленьев мелькнула тень. Колючка стремительно вскарабкался вверх, запрыгал по дровам. Молнией взобрался по одежде, уселся на плечо. Ткнулся мокрым носом в щеку Птица, поерзал жесткими усами. Послушник блекло улыбнулся, шепнул:

— Ну, зачем пришел? Уходи, иначе вместе сгинем…

Очередной толчок получился весьма неприятным. Столб пошатнулся, заскрипел и наклонился. Гул стал громче. Раздались слитный грохот, мощный удар. Птиц вскрикнул, глянул вниз и обмер. Из стыков деревянной мостовой били тонкие дымы. Почти невесомые струйки обретали плоть, чернели. Отвратительный запах усилился. Бревна подрагивали, пританцовывали. Вдалеке, на самом краю города, к небу поднялся столб черного дыма и пыли. Вверх полетели обломки досок, камни и солома. Блеснули языки чадного пламени. Слева взвился еще один дымный гриб, рванулся к небу и солнцу. Послышались визг, испуганные крики. Ворота конюшни распахнулись, по улице промчался табун перепуганных лошадей. Потемнело небо, издалека двинулась стена туч. Налетела, закрыла лазурь и солнечный диск. Мир померк, утонул в сумерках. Где-то вверху сверкнула молния. С легким шорохом посыпалась ледяная крупа… Началось!

Птиц оцепенел. Каждый нерв ощущал приближение чего-то смертоносного. На грани слышимости раздавались мягкие шаги. И земля отзывалась, дрожала. Даже служители, как по команде, прекратили бой, отшатнулись друг от друга. Искусственная вьюга затихла, сияние погасло. Установилось относительное безмолвие. Гул исчез, будто по мановению руки. В серых сумерках особенно отчетливо слышались шорох снежной крупы, далекий топот и смутные крики. Порой раздавались удары, хлопанье дверей. Звуки приглушенные, тусклые. Площадь будто оказалась на дне огромного котла…

Торвальдсон рухнул на колено, застонал. Настоятель выдохся и, похоже, находился в полубессознательном состоянии. Кровь сочилась из многочисленных ран и царапин, лицо превратилось в грязную маску. Безликие быстро переглянулись. Капюшоны и маски скрывали эмоции. Но Птицу почему-то показалось, что каратели озадачены и насторожены. А над городом повисла гнетущая тишина. Первые взрывы затихли. В страшном безмолвии низко над крышами бежала пелена облаков… В город пришла Тьма! Магический поединок вызвал давно зреющий «прорыв»!..